Да кто он такой?! Не больно-то и хотелось!

– Неужели я… – рискнула подать голос, но облачить мысли в слова так и не получилось. – Да вы…

– Вы не должны меня бояться, – ответил Линсен. – Я потерян, и не имею права заглядываться на женщин.

– Вот видите, – огрызнулась я, – даже жена не выдержала вашей навязчивости. А вы тут о воле Покровителей рассуждаете.

– Моя жена ушла к ним, – отрезал Линсен, отворачиваясь. Но я успела уловить, что его лицо помрачнело и сделалось серьёзным. – И это была их воля.

Я остановилась, задохнувшись. Неловкость залила щёки жаром. Больше всего мне хотелось провалиться сквозь землю, прямо в логово Разрушителей! Только что я ответила на заботу ударом под дых. Непростительная оплошность!

– Извините, – только и смогла произнести.

– Что извиняться, если её уже не вернёшь? – Линсен прикрыл глаза веками. – И если вы не имеете к этому никакого отношения. Садитесь в повозку, госпожа Альтеррони.

***

До низины мы добрались через десять минут неспешной езды. К тому моменту жара, испустив последнее издыхание, сошла на нет. Повеяло свежестью. Солнце уверенно плыло к горизонту, делая тени тёмными и вытянутыми.

Едва Линсен свернул в проезд за Рыночным переулком, и под копытами Зигмунда зачавкала голая тина, меня накрыло ощущение, что я попала в другой мир. Хотя я регулярно бывала в низине – проверяла, все ли вещи на месте в моём старом доме – каждый раз это чувство оказывалось для меня в новинку. Здешняя мрачная атмосфера текла вместе с податливой почвой, меняясь каждую секунду. Покосившиеся стены. Сорванные крыши. Торчащие в небо обломки заборов, похожие на мачты кораблей. Ивовые стебли с длинными листьями в пупырьях. И запах… Неповторимый смрад гнилости и стоячего водоёма. Казалось, даже дожди здесь выпадают лягушками.

При всей безнадёге и нищете, здесь ещё жили! Те, кому, как и мне, было некуда пойти, восстановили свои дома после потопа. Обустроенные хижины на фоне полной разрухи выглядели, как одинокие зубы, торчащие из сгнивших старческих дёсен.

Повозка нырнула в сеть некогда цветущих улиц, что теперь скрылись в поросли прибрежной растительности. Прочавкала колёсами по слякоти и остановилась перед покосившимся домиком с просмоленной крышей.

– Здесь? – бросил Линсен через плечо.

– Здесь, – отрезала я. – Благодарю.

Я благодарила его не за посильную помощь, а за то, что не тронул мои раны. Линсен ворвался в мою жизнь незваным гостем, но при этом совершенно не лез в душу. Так, словно действительно был послан Покровителями, чтобы всё исправить.

Спрыгнув с повозки, я откинула сидение и принялась выуживать мешки. Уставшие руки отказывались слушаться, пальцы – смыкаться в кулаки. И как я только тащила такую поклажу из дома? Кажется, эти мешки весят, как два моих тела!

Запустив руку в ворох одежды, я всё-таки сумела достать самое ценное – связку ключей. Сжала в кулаке холодные стержни с зубцами – стало легче. Словно эти ключи открывали мою судьбу.

– Даже и не думайте, – я почувствовала, как меня взяли за плечи и развернули в сторону.

Хотела было воспротивиться, да ни сил, ни желания не осталось. Иногда нужно иметь мудрость просто принять происходящее. Особенно когда усталость валит тебя с ног, и ты мечтаешь найти место, чтобы прилечь.

– Что это значит? – растерялась я, поймав взгляд Линсена.

– То, что у вас под рукой мужчина, – жёлтые глаза прицельно сощурились. – Пользуйтесь.

– Раненый мужчина, – уточнила я.

– Раненый мужчина крепче раненой женщины, – Линсен достал из нагрудного кармана чистый платок и протянул мне.

– Что? – удивилась я. – Это ещё зачем?

– Губа, – подсказал он. Кончик его пальца описал дугу под моим носом.

Растерявшись, подняла ладонь к лицу. Подбородок покрывала влажная короста. Облизав губы и распознав знакомый вкус металла, взглянула на пальцы. Кровь в лучах заката казалась неимоверно алой, как жидкое пламя.

Так и есть. Рана над губой открылась снова, но заклятие снятия боли помешало вовремя это заметить. «Он понял, откуда у тебя эта ссадина, – заголосило подсознание голосом Сиил. – Он уже в курсе, что муж тебя избивает». Мне оставалось лишь соглашаться с внутренним голосом. Слишком уж всё однозначно, чтобы искать другие варианты.

– Неловко получилось, – пробормотала я, прижимая платок к губе. Сейчас я молила Покровителей только об одном: чтобы не дали мне покраснеть и разреветься.

Линсен лишь пожал плечами и отвёл взор. И продолжил разгружать повозку. Так, словно ничего особенного не произошло.

Прикрыв рот платком, я двинулась по мощёной тропке к дому. Толкнула знакомую калитку. Нижний угол заелозил по земле, прокапывая дугообразную рытвину.

Двор и остатки сада затянул мех вонючего рогоза. Когда-то я играла здесь, и это небольшое пространство, огороженное шатким забором, казалось мне целым миром. Вздохнула, вспомнив солнечные дни детства в объятиях сада. Теперь мой кусочек счастья прибрало вязкими лапами болото. А я даже не пыталась его отвоевать.

Доски крыльца прогнили и поросли мхом. Старое дерево зловеще скрипело под подошвами, угрожая рухнуть. Когда-то это крыльцо было добротным и прочным. Тёплыми вечерами мы сидели здесь, под навесом виноградника, разговаривая обо всём на свете.

Многое изменилось с тех пор. Навес унёс в озеро отлив, виноград иссох, а двоих из нашей троицы больше не существовало…

Я привычно повернула ключ в замке. Звук, как и всегда, показался слишком родным. Прилетевшей из далёкого прошлого весточкой. Каждый раз, заходя сюда, я надеялась, что прорву временные границы и распахну двери назад. Туда, где мы все были счастливы.

Воспоминания атаковали голову, как пули. Что если в нос ударит запах блинов и сливочного масла? Что, если мать выйдет мне навстречу в приглушённо-зелёном домашнем одеянии и большом фартуке, перемазанном мукой? Я брошусь в её объятия, в секунду помолодев на половину жизни. Прижмусь щекой к грубому льну, и тоска хлынет наружу слезами. «Что с тобой, Сирилла?» – спросит она изумлённо. А я в ответ лишь махну рукой. Она не узнает, что нас разделяли долгие годовые циклы. Безрадостные сезоны, что волоком тащились друг за другом. И грустные воспоминания, навек застрявшие в голове. Картинки, полные горечи и чувства вины, с которыми я научилась жить.

Как и всегда, мечтам не суждено было сбыться. Дверь открыла дорогу в пустой коридор, пахнущий пылью. Прогнивший пол местами проламывали глубокие трещины. Я на него и ступить-то страшилась.

Кое-как одолев полосу препятствий, я отворила ещё одну дверь, в самом конце коридора. С опаской перешагнула порог: вдруг, как пару сезонов назад, в дом пожаловали незваные гости? Но ничего не изменилось с моего последнего визита. Тот же шкаф без двери, изломанный стул и покосившийся убогий канделябр под потолком. Письменный стол со вздутым лаком, заваленный горами хлама. Прогнивший диван с большой дырой в обшивке. И шаткая двухъярусная койка в углу, угрожающая рухнуть при одном прикосновении.